Источник

Те, кто изучали преподававшуюся в СССР политическую экономику, хорошо помнят, что «Социализм – это переходный период от капитализма к коммунизму»; «Задачей социализма является построение материально-технической базы для коммунизма». Сегодня эта цель достигнута. Материально-техническая база для коммунизма уже не только построена, но и давно перестроена.

Если полвека назад люди жили в условиях дефицита товаров первой необходимости, то сегодня материально-техническая база планеты стала столь развитой, что уровень производства уже превышает уровень возможного потребления. Казалось бы, люди теперь уже могут расслабиться и жить спокойно и счастливо, посвящая большую часть времени саморазвитию, творчеству, близким, семье. Как пел Сыроежкин из кинофильма «Приключения Электроника»: «Вкалывают роботы — счастлив человек!»

Ученые подсчитали, что для того чтобы поддерживать тот уровень жизни, на котором сейчас мы находимся, человеку достаточно работать один или два часа в день – то есть, один день в неделю — при условии, что вещи не будут делать намеренно устаревающими. Но для того, чтобы поддерживать высокий темп сбыта и производства товаров, их качество и срок годности сегодня намеренно снижают.

Технологии уже двадцать лет назад дошли до того уровня, что автомобили, компьютеры, телефоны, всю бытовую технику можно делать такими, чтобы они работали десятки лет не ломаясь. Многие выпущенные в сороковых-пятидесятых годах прошлого века автомобили (такие, как автомобили «Победа») ездили по 50-60 лет. Четверть века назад компания «Volkswagen» выпустила автомобили с гарантийным пробегом двигателя в миллион километров, но быстро их сняла с производства, так как купив их, людям долго не нужно было покупать новый авто. Поэтому ресурс двигателей выпускаемых сегодня автомобилей по всему миру искусственно снижен до 200 000 тыс.километров. Уровень технологий, науки давно позволяет уже делать автомобили такими, чтобы они работали без поломок 100 лет или больше! Но их намеренно делают сегодня такими, чтобы они через 6 лет начинали ломаться и через 15 лет были на свалке. Такая же ситуация — во всех сферах производимых сегодня товаров.

Недавно я читал лекции в Германии. Переехавшие туда из СССР немцы рассказывали, что у некоторых из них до сих пор работают стиральные машинки и холодильники, которые они привезли с собой в 1991-м году, тогда как те холодильники, которые продаются сейчас, работают ровно пять лет и ломаются сразу, как только заканчивается гарантия. Организатор моих семинаров рассказал, что его друг работает в компании, производящей детали для «Siemens» и «Bosh», и они им заказывают детали, которые проработают ровно пять лет – хотя они могут делать эти детали такими, чтобы они проработали не пять, а 50 лет и больше.

Женщина, работающая технологом в одной очень известной компании, производящей чулки и колготки сказала, что несколько лет назад директор компании дал им задание начать делать эти изделия так, чтобы внешне их качество осталось таким же, а срок годности их сократился. Женщины старшего возраста хорошо знают, что раньше колготки можно было носить по пол-года и больше; теперь они начинают рваться через неделю. Тот же принцип заложен сейчас в производстве одежды.

Лет двадцать назад «Timberlend», «Reebok» и «Nike» были надежней и долговечней, как минимум, раза в четыре, чем сегодня. Одну пару кроссовок «Reebok» я носил несколько лет весьма интенсивно ежедневно все лето и осень. Сейчас их хватает всего на один лишь сезон. За эту зиму я износил и выкинул две пары полусапог, хотя лет десять назад я точно такую модель носил года два. Осветительные приборы давно можно делать практически вечными, и это ни для кого не секрет. Но за этот год на одной только кухне я заменил несколько лампочек. Чайники и бытовые приборы, всю электронную технику делают сегодня такими, чтобы через два года они выходили из строя, и люди сейчас продолжают работать по 7-10 часов в день для того, чтобы непрерывно приобретать новые бытовые приборы, автомобили, компьютеры, телефоны, одежду и обувь взамен купленных ранее пришедших преждевременно в негодность хороших вещей, тратя для этого все свои силы.

Искусственное увеличение продаж (то есть, искусственное перепроизводство товаров) связано так же с созданием «веяний моды», стимулированием в людях жадности, нездоровых амбиций и «чувства престижа». Людей заставляют покупать всё новые и новые вещи взамен старых, уже «не престижных», «немодных».

Не нужно говорить, какую нагрузку это создаёт на Природу. Фактически, человечество сейчас можно сравнить с огромным комбайном, который идёт по планете и перерабатывает ресурсы Природы, которые она накапливала миллионы лет, превращая их в мусор. Современная экономика – мусорная, производящая мусор.

Из-за чего это происходит?

-Из-за того, что государства до сих пор остались ориентированы на рост ВВП (Валового внутреннего продукта), по старинке, — так же, как и во времена дефицита товаров,- расценивая рост ВВП как однозначное благо.  В действительности же, в тот момент, когда уровень производства товаров достиг эволюционного пика, покрыв все необходимые нужды людей, критерий оценки должен был быть изменён. Поддерживая покрытие всех нужд людей, ВВП по мере продолжения развития технологий должен был начать снижаться. Должна была произойти переориентация экономики на новый эволюционный путь развития общества. Но так как руководителями стран этого до сих пор не было сделано, экономика планеты вместо её эволюции пошла по пути деволюции: вместо того, чтобы снижать ВВП при поддержании удовлетворения всех нужд населения благодаря повышению качества и увеличению  срока действия производимых товаров, освобождая от работ женщин и уменьшая продолжительность рабочей недели, предприятия стали снижать качество и срок действия производимых товаров, чтобы поддерживать и увеличивать ВВП.

Но это – тупиковый путь развития общества, и человечество по нему идти долго не сможет, потому что ресурсы Земли ограничены. Не говоря уж о том, что из-за работы заводов и фабрик экологически чистой земли, питьевой чистой воды и чистого воздуха становится с каждым годом всё меньше.

Мусорная деволюционная экономика – это отжившая свой век демоническая экономика, основанная на противопоставлении интересов одной группы людей интересам других. Тогда как духовная (эволюционная) экономика основана на заботе каждого члена общества о благополучии других.

 ВВП стал сегодня тем фактором, который постоянно воздействует на политические решения, но в его структуре заложено стремление к неограниченному росту. Он отражает траты, а не благополучие или субъективное счастье, и не видит блага, существующие вне рынка. Единственное, что измеряет ВВП — скорость, с которой деньги движутся в экономике. ВВП увеличивается, если увеличивается уровень потребления лекарств, алкоголя, других разрушающих здоровье продуктов. ВВП увеличивают любые болезни и войны, все бедствия и несчастные случаи, даже если они, очевидно, уменьшают благополучие масс.

Прогресс человечества должен вести не к увеличению, а К УМЕНЬШЕНИЮ ВВП,  И В ПЕРВУЮ ОЧЕРДЬ — К УМЕНЬШЕНИЮ ПРОИЗВОДСТВА ВРЕДНЫХ, А ТАК ЖЕ НЕКАЧЕСТВЕННЫХ, НЕДОЛГОВЕЧНЫХ ТОВАРОВ(!!!) Объёмы продаж всех не относящихся к продуктам питания товаров должны уменьшаться, а не расти!!! И страны необходимо оценивать не по количеству выпускаемых пластиковых или железных товаров, — не по высокому уровню внутреннего валового продукта (ВВП), а по  качеству отношений в них между людьми!!!

Оценку успешности государства по его ВВП навязали всем государствам банкиры, которые хотят управлять государствами и всем человечеством в целом посредством финансово-кредитной системы.

Именно поэтому в Европе 30% всех производимых продуктов питания уничтожается — чтобы не допускать понижения цен и уменьшения прибыли горстки международных банкиров. Такой подход выгоден только паразитам общественного организма. Никому больше не выгоден: ни нашей Земле, ни правителям, ни простым людям.

Духовный прогресс – это забота о благе других. А забота о благе других заключается в  производстве качественных долговечных товаров, здоровых продуктов питания. Если бизнесмен ради своей личной наживы, чтобы принести больше денег в семью, намеренно понижает качество производимых товаров или продуктов питания, — если интересы своей семьи он противопоставляет благополучию и здоровью других – духовно он развиваться не сможет, так как идёт против интересов Всевышнего и разрушает духовность. Тем, кто развит духовно, это вполне очевидно: забота о благополучии других улучшает качество всей нашей жизни!

 Поэтому, если мы – действительно разумные, взрослые люди, и уж тем более, если мы претендуем на звание духовных существ — мы должны использовать рост технологий для увеличения качества производимых товаров (а не для его понижения), для уменьшения количества производства — что в десятки и в сотни раз снизит нагрузку на то же самое потребление энергоносителей. Потому что сейчас 90% топлива тратится просто на переезды людей до их места работы и обратно домой; на транспортировку сырья и различных товаров и их утилизацию.

Поэтому ведущие экономисты планеты всё чаще поднимают вопрос о сокращении рабочего дня и ежемесячном безусловном доходе для граждан вместо того, чтобы занимать их производством и утилизацией мусора.

Человечество уже готово принять эволюционный, экологический тип экономики, когда технологии будут работать на благо планеты путём производства качественных долговечных товаров, что будет освобождать время людей, что позволит им превратить этот мир в дивный сад.

Отказ от намеренного производства недолговечных товаров позволит освободить от работ женщин, уменьшить продолжительность рабочей недели. Напомним, что сперва у крестьян                                         отобрали их землю, а затем — женщин заставили работать наряду с мужчинами в эпоху индустриализации– чтобы заполнить рабочими фабрики.  Всё это негативно сказалось как и на институте семьи, так и на экологии мира. В результате интенсивного земледелия на сегодня потеряна треть (!!!)   плодородных почв нашей планеты.

Плодородие почвы может быть искусственным (минеральным, химическим) или – естественным, биологическим. Естественное, безграничное плодородие почв создают: отжившая растительная органика (сено, трава, солома, опавшие листья и ветки, опилки), останки отжившей животной органики (микроорганизмы, бактерии, водоросли, микрогрибы, черви, насекомые и другие животные организмы), нано- и микрорастения (водоросли). Эти животные микроорганизмы – неотъемлемые представители плодородной почвы, невидимые нашему взору, объединены одним общим названием «Почвообразующая микрофлора и микрофауна». Горсть хорошей почвы содержит миллионы микроорганизмов, поддерживающих плодородие. Почвообразующий микробиоценоз является ключевым звеном восстановительных биопроцессов, создающих безграничное, естественное плодородие почв. Вес живой части почвы доходит до 80% (!) от её массы. Всего 20% процентов почвенной массы – это её мёртвая минеральная часть. И если живая часть почвы погибает из-за использования химических удобрений или других нарушений условий здорового биоценоза — почва со временем истощается до минеральной основы, становится мёртвой, неплодородной, бесплодной.

Промышленная интенсивная обработка земли за 100 лет разрушила то, что наши предки берегли тысячелетиями. За 100 лет интенсивного земледелия большая часть российских и украинских земель c двухметровым слоем чернозёма была доведена до полного истощения, разрушения и даже неспособности давать урожаи без внесения химикатов и минеральных удобрений. Но минеральные удобрения содержат в себе только те вещества, которые способствуют росту растений, но они не содержат в себе тех витаминов и минералов, веществ, которые необходимы для здоровья человека.

Поэтому фрукты и овощи сегодня содержат в десятки и в сотни раз меньше полезных веществ, чем до «химической эры». Сравнительный анализ Всемирной Организации Здравоохранения, сделанный ею в 2002 году показал, что количество полезных веществ в продуктах питания стремительно сокращается с каждым годом. Приведенная ниже таблица показывает содержание минералов в продуктах питания (мг на 100 г веса), продающихся в супермаркетах развитых стран.

Только за последние 10 лет (!!!) содержание витамина С в ряде продуктов снизилось на 80% и больше!  Часто из полезных веществ в покупаемых в супермаркете фруктах и овощах остается только растительная клетчатка. Всё это отражается на нашем здоровье и на развитии наших детей. Поэтому люди с каждым годом всё больше слабеют и больше болеют.

Во многих регионах планеты темпы потери почв превышают темп образования новых почв, как минимум, в 10 раз. Такие потери земель в период беспрецедентного роста населения и увеличения потребности в продовольствии могут стать поистине гибельными. По оценкам экспертов ООН (программа ЮНЕП), к концу столетия мир может лишиться ещё трети пахотных земель, которые пока ещё существуют. При современных темпах прироста населения следовало бы увеличивать площадь пахотных земель на 15 миллионов гектаров в год, а в действительности происходит ежегодная потеря более 10 миллионов гектаров ранее плодородных земель. Компенсация потерь за счет площадей, занятых лесами, невозможна, так как она косвенно, по сложной экологической цепочке, приводит к уменьшению осадков, к понижению уровня грунтовых вод, к пересыханию водоёмов и рек, к увеличению эрозий, к ускоренной деградации пашни. А восстановление плодородия убитых и истощённых почв – весьма непростой и достаточно трудоёмкий процесс.

Всё это указывает на то, что скоро мир вступит в эру дорогого продовольствия. Дефицит еды на мировом рынке начинает  расти. Если во второй половине ХХ столетия затраты на питание в развитых странах не превышали 10 процентов семейного бюджета, то теперь каждая семья тратит на еду не менее трети доходов, и уже очень скоро американцы и европейцы будут тратить на еду более половины личного бюджета. В условиях дороговизны и нехватки продовольствия, а также стремительно растущего спроса на содержащие в себе все полезные вещества экологически чистые продукты питания, Россия должна снова поднять свою агросферу, переориентировав экономику на экологическое фермерство, сохраняя и умножая свой главный ресурс – плодородные почвы, в то время как во всем мире этот ресурс разрушают. Правительство должно разработать стратегию освобождения страны от химических удобрений и ориентацию на самодостаточное экологическое общинное фермерство – особенно с учетом кризиса из-за исчезновения воды, с которым в ближайшее время столкнутся ведущие производители зерна в мире. До свержения монархии Россия обеспечивала экологически чистым зерном всю Европу – и она сможет вновь делать это благодаря возрождению обеспечивающих вечное плодородие почв технологий в противовес ведущим наш мир в никуда химическим удобрениям и ГМО.

Переезжая в города, люди начинают потреблять в четыре раза больше ресурсов. Территориально, экологический след городов намного превосходит занимаемую ими площадь: для среднего американского города с населением шестьсот пятьдесят тысяч он составляет тридцать тысяч квадратных километров.

Если раньше людей выгоняли с земли, чтобы заполнить ими заводы и фабрики, то сейчас в городах другая проблема – трудоустройство. Руководители городов сегодня считают своей огромной заслугой, если им удается создать какое-то количество дополнительных рабочих мест.

Но уже в ближайшие десять-двадцать лет до 60% всех работ в городах смогут выполнять роботы, причём не только на заводах и фабриках – разработанные недавно бухгалтерские программы уже начали оставлять без работы десятки тысяч бухгалтеров в США и в Европе.

В супермаркетах США уже начали использоваться роботизированные кассы, которые скоро смогут заменить всех кассиров. В большей части бистро, в сети фастфуда роботы заменят официантов, барменов. Уже созданы недорогие самообучающиеся роботы Baxter, для обслуживания которых не нужны программисты: им достаточно просто понаблюдать за действиями человека, чтобы потом повторить их: сделать и подать идеальную пиццу, шейк или кофе. Стоимость таких роботов меньше среднегодовой зарплаты рабочего в развитой стране.

Автомобили, способные самостоятельно ориентироваться на дорогах, уже не фантастика, а реальность, и вопрос уже не в том, заменят ли они обычные автомобили, а в том, как скоро это произойдёт. Такие автомобили не засыпают на ходу, не пишут СМС, не ездят пьяными; они очень внимательны, им не нужно, как водителям-дальнобойщикам, делать перерывы на отдых каждые несколько часов. Они эффективней людей и уже очень скоро начнут оставлять без работы миллионы водителей всех категорий, включая водителей маршрутных такси и троллейбусов. Прогресс технологий подводит к тому, что миллионы людей в городах скоро останутся без работы.

Вопрос трудоустройства людей решается в обратом порядке.

Сначала необходимо сократить рабочий день женщин до четырёх часов в день. Чтобы у женщин хватало сил на детей и заботы по дому, а вечером – на заботу о муже, домой они должны уходить после обеда. Следующий шаг – освобождение женщин от необходимости ходить на работу для поддержания семьи.  Затем необходимо сокращать рабочее время мужчин. Параллельно людей нужно возвращать обратно на землю, возрождая экологическое натуральное фермерство. Технологии позволяют жить на земле со всеми удобствами.

На примере ведической Индии видно, что ориентация общества на духовный прогресс с освобождением времени людей от борьбы за существование дают мощный толчок развитию культуры, искусства, морали, экологических направлений науки. В Южной Индии, где у людей не было необходимости тяжко трудиться для поддержания себя и защищаться от холода, достигли необычайных высот математика, музыка, архитектура и танец, театр; возникла йога, наука о сохранении здоровья – аюрведа; наука о гармоничной организации жилого пространства. Древнейшие индийские науки до сих пор поражают своей глубиной современных учёных. Но самое главное – общество состояло из щедрых, счастливых людей.

При производстве качественных вещей потребность в больших городах просто исчезнет.

 Но самое главное — то остановит все войны, ведущиеся сейчас за ресурсы и за рынки сбыта товаров.

И это позволит сохранить нам для будущих поколений (кто знает – может быть, и для себя тоже) природу и недра планеты, которые способны нам даровать вечно здоровую безопасную жизнь.

(Фрагмент книги «Три тела. Секрет всех восточных учений», рассказывающей о том, что Вселенная, общественный и человеческий организмы действуют по одним и тем же законам)

Англосаксы как первый вариант фашизма (автор — Латинист, источник)

Современные англосаксы привыкли к тому, что о них говорят только в сюсюкающей тональности: их прославляют, ими восхищаются, их язык принято считать международным… Даже и те, кто ненавидит их и боится, говорит о них, мысленно склонив перед ними голову в почтительном поклоне.

Нисколько не отрицая того, что англосаксы – это явление феноменальное, предлагаю вниманию читателей несколько иной взгляд на носителей английского языка, английского же менталитета и того расового типа, к которому принадлежит бóльшая часть этих людей. Людей, которых я, автор этих строк, считаю одною из старейших исконно фашистских наций на свете.

О фашизме нынче говорят много и со знанием дела: вот это, мол, фашисты, а вот это вовсе и не фашисты, а какие-нибудь там дорогие нашему сердцу пламенные борцы за правое дело. Полагаю, что критериев фашизма всего-навсего три:

1) Публичное заявление некоей этнической группировки о том, что она, эта самая группировка, обладает какими-то исключительными правами, каковых прав она не признаёт ни за какими другими этническими группировками. Попросту говоря, это наглое заявление о своём собственном превосходстве.

2) Реальная, а не выдуманная сила: интеллектуальная, экономическая, военная. Чего стоит хвастливое заявление о своём собственном превосходстве, если оно ничем не подкреплено?

3) Длительное (на протяжении многих поколений и даже веков!) успешное функционирование именно такой системы взглядов и именно такой системы поступков.

И это всё. Никаких пунктов больше не нужно. Никакого значения не имеют ни цвет кожи носителей данной идеологии, ни система символов (знамёна, гербы, одежда), ни музыкальное или словесное оформление. Всё отодвигается в сторону перед величием этих трёх пунктов.

Так вот: англосаксы полностью вписываются в эти три пункта.

C какого же момента обозначилась чёткая тяга англосаксов к фашистской идеологии?

5-й век нашей эры – это как бы официальная и всем известная дата зарождения английского фашизма. Но, я так думаю, такой поворот в сознании предков этого народа произошёл ещё и раньше, ибо к нему нужно было основательно подготовиться, и такая подготовка не могла произойти в один день, она должна была иметь свою длительную предысторию.

Всем известно, что римляне до 5-го века нашей эры удерживали остров Великобританию под своею властью. А затем добровольно (в силу своих внутренних причин) ушли с него. И тут-то и хлынули на остров племена англов, саксов и ютов.

Вопрос: а почему хлынули? Почему им не жилось в Центральной Европе, где они обитали до этого? Почему после них на материковой части Европы остались огромные пустые площади? Зачем надо было бросать насиженные места – деревни, поля, леса, реки? А ведь остров Великобритания отнюдь не был пустынным, и там уже жили кельты! Так почему же англы с саксами побросали всё на свете (при том, что никто их не гнал в шею) и кинулись на уже давно занятый кем-то остров? Ответов будет несколько.

Пока на острове стояли римские легионеры, германские племена их боялись и не смели сунуться туда. Они бы получили мощный отпор, и они это прекрасно понимали. Германцы были сильны, но страх перед превосходящими силами – это и было то, что их останавливало. Германцы уважали силу.

Но вот римляне, по своим собственным причинам, покинули остров, и для германских племён это означало, что путь на него открыт. Остров можно занять и, с удобством поселившись на нём, делать оттуда вылазки на Европу и остальной мир, оставаясь при этом неуязвимыми для иноземных армий. Это было очень умное и дальновидное соображение.

Но почему пришельцы не боялись живущих там кельтов?

Да потому, что по предыдущему длительному опыту они знали: кельты – это те, кого можно разгромить. У кельтов меньшая организованность и худшая сплочённость. Кельты склонны к внутренним разногласиям; кельтов меньше, чем германцев; кельты – худшие воины, нежели германцы.

Для справки. Кельты – типичные индоевропейцы, ближайшие языковые родственники италийских племён, тех самых, среди которых выделились на известном историческом этапе латины – основатели Римской империи. Долгое время кельты не уступали в могуществе и сплочённости германцам, а в интеллектуальном смысле так даже и значительно превосходили их, но, переселившись с континента на острова, они встретили там выходцев из Средиземноморья – людей неиндоевропейского происхождения с расовыми признаками, не свойственными остальным индоевропейцам. По терминологии Г.Ф.К. Гюнтера – это так называемая «западная» или «средиземноморская» раса. Признаки этого же расового типа имеют нынешние испанцы, португальцы, южные итальянцы и жители Северной Африки. Там же, на Британских островах, с древнейших времён жили и племена совсем уже неизвестного происхождения – языкового и расового. После смешения с людьми этих рас кельты во многом утратили своё былое могущество и стали более уязвимыми. Лишь немногие из них (в основном, северные шотландцы) сохранили прежний нордический расовый облик.

Вот на эту-то уязвимость и уповали новые пришельцы – англы, саксы и юты, которые сами, на момент вторжения на остров, практически полностью принадлежали к нордическому расовому типу.

Допустим. Но зачем же нужно было навсегда оставлять ту землю, с которой их никто не прогонял?

А затем, что на прежней земле германцам постоянно приходилось сталкиваться с нордическими племенами, равными по мощи и организованности – с такими же германцами или со славянами. А это не всем нравилось; хотелось иметь дело с теми, кто заведомо слабее и менее защищён, чтобы как можно скорее и успешнее поработить их. То есть: паразитировать на них, а также и на жителях континентальной Европы, на которых бы можно было делать успешные набеги.

Это последнее и есть главнейший и подлейший смысл переселения англов, саксов и ютов на остров Великобританию!

Среди германских племён Центральной Европы произошёл отбор по признаку склонности к паразитированию. Такое уже бывало и раньше среди германцев, когда из их общей массы выплёскивался какой-нибудь один вариант, поражавший каким-то одним свойством: франки поражают и до сих пор своим необыкновенным здравомыслием и трудолюбием; вандалы – необузданною жестокостью. Следует заметить, однако, что все буйные варианты германцев непременно погибали по причине глупости и неумеренной воинственности носителей таких менталитетов. Чего не скажешь об англах, саксах и ютах. Эти выжили – и очень даже! Ибо были не только жестокими, но очень умными и хитрыми.

Характерно и другое: за всё время европейской истории после рождества Христова – это практически ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда европейцы подобным образом обошлись с другими европейцами. Мне могут возразить, что были кровожадные поляки, которые зверствовали над украинцами; были немцы, лютовавшие на оккупированных территориях, но это всё – не тот масштаб. У англосаксов речь идёт о многих веках! Ситуация с захватом земли и многовековым истязанием местного населения – такое в Европе было только у арабов, захвативших на время Пиренейский полуостров, у монголов в России и у турок на Балканах. Но во всех этих трёх эпизодах пришельцы были не индоевропейского происхождения. Что-то вроде инопланетян. И в любом случае это не тянулось так долго, как это тянется на Британских островах.

Другие пояснения: англы и саксы – это южногерманские племена, юты – северогерманское (скандинавское) племя, от которого произошли нынешние датчане. Англы переселились на остров – практически в полном составе. Юты и саксы – лишь частично. От саксов произошли нынешние немцы. Современные эстонцы до сих пор называют немцев саксами, а Германию – страною саксов (saksa, Saksamaa).

Вполне возможно, что среди племён, устремившихся на остров, была даже и небольшая часть славян. Совсем крохотная. Современный английский язык содержит в себе слова древнеславянского происхождения. Из всех германских народов в настоящее время ближайшим по отношению к англичанам являются фризы, живущие на островах, принадлежащих Германии и Голландии. Фризы говорят на нескольких диалектах (4-6), среди которых ни один не претендует на звание главного. Фактически это несколько языков. И именно они более всего похожи на английский язык. Точнее – на древнеанглийский.

Вот так сложилась английская нация. У истоков её стояла идея того, что можно и нужно сначала поработить кого-то более слабого (потому что природная трусость им не позволяла связываться с более сильными!), а затем хорошо жить за счёт порабощённого народа. О том, как эта идея воплощалась в жизнь на протяжении последующих пятнадцати столетий, хорошо известно. Все эти века были непрерывным избиением кельтских народов, каковое продолжается и по сей день. Кельты оказались не столь податливым материалом, как ожидалось, но в целом замысел удался: с помощью беспрерывных войн, с помощью мер экономического и политического характера, с помощью искусственного голода, с помощью религиозных инструментов воздействия – удалось, в конце концов, сломить все эти народы.

Как свершившийся факт мы видим: ирландцы и шотландцы практически полностью забыли свои собственные языки и перешли на язык своих поработителей. Примерно то же самое можно сказать и о валлийцах, хотя и в меньшей степени. Некоторые кельтские народности исчезли бесследно. То обстоятельство, что на голову самих англичан в 10-м и 11-м веках обрушились пришлые завоеватели, ничего не меняет в истории этого народа. Норманны оказались слепленными из того же материала, что и англосаксы, и, в конце концов, растворились в массе англичан, лишь усилив в них наклонности к завоеваниям и высокомерию.

Англичанам странным образом не пришёлся по вкусу католицизм, накладывавший на них чрезмерные нравственные ограничения. Им всегда хотелось жить в своё удовольствие и как можно меньше накладывать на себя трудных обязательств. Поэтому они создали такой вариант христианства, который в наибольшей степени сближал их с последователями иудаизма. Любовь к роскоши и к наживе, оформленная в религиозные оправдания – это специфическая черта английского лицемерия.

Поразительное сходство англичане проявили и с китайцами. И тут нужно сделать небольшое лингвистическое отступление и рассказать об особых свойствах китайского языка.

Дело в том, что китайцы народ очень и очень рациональный. Так же, как и англичане, для которых эта черта – одна из важнейших. Так вот, в китайском языке нет ничего лишнего: падежей, склонений, спряжений, времён, чисел, степеней сравнения. Китайские слова не делятся по составу на корень, суффикс, окончания и приставки. Они вообще ни на что не делятся. Фактически китайцы не знают частей речи. Некоторые лингвисты, считают, что у китайцев изредка различаются существительное и прилагательное, но с этим мнением можно поспорить.

Китайское слово – это один-единственный слог. В начале этого слога может быть не больше одного согласного, в середине – один гласный или дифтонг, а в конце – или ничего совсем, или один из двух допустимых согласных. Понятия «слог», «слово» и «корень» в китайском языке полностью совпадают. Рядовой китаец не способен произнести иностранное слово (чью-то иностранную фамилию или название иностранного города), если оно, это слово, состоит из слогов, не существующих в китайском языке. Например, сказать «Ленин» они могут, у них возможны оба эти слога (ЛЕ и НИН), но сказать «Стокгольм» или «Братислава», не исказив до неузнаваемости этих слов, они не в состоянии. Ударение в китайском языке падает на каждый слог в отдельности, а отсюда и крайне специфические особенности китайской поэзии и китайской музыки.

Мне могут возразить, что в китайском языке есть конструкции, состоящие из двух слогов, которые производят впечатление двусложного слова. Слово «Пекин» – это не одно слово, состоящее из двух слогов, это на самом деле два слова со значениями «северная» и «столица», а мы записываем их слитно, чтобы не морочить себе голову особенностями китайского языка. Нам так проще записывать русскими буквами китайское словосочетание. С ударением у китайцев тоже не всё так же просто, как, допустим, в русском языке, где есть лишь два понятия: ударный слог и безударный. Но это всё не отменяет того, что я сказал об этом языке: это язык, выражающий сверхпростые мысли сверхпростыми способами.

Индоевропейцы когда-то имели такое же точно языковое мышление, но это было многие-многие тысячелетия тому назад, задолго до возникновения египетских пирамид. С тех пор мышление индоевропейцев поменялось до неузнаваемости, и теперь они так мыслить уже не способны.

Англы, саксы и юты – это были типично индоевропейские народы, в языках которых присутствовали все черты, свойственные индоевропейцам: падежи, числа, времена, суффиксы, окончания и прочие вещи, которые, с точки зрения китайцев, кажутся чистейшим безумием. Задача китайца – высказать мысль как можно быстрее, как можно короче и как можно проще. Китаец – человек дела. Его не интересуют эмоции и подробности, ему важен только конечный результат: заселить Землю как можно большим количеством себе подобных существ, которых нужно родить и прокормить. И тут не до шуток, и не до разговоров. Размножение – это не шутки, это очень серьёзно.

Так вот, за то время, что англосаксы прожили на своём острове, они проделали со своим языком такие операции, что он стал после этого максимально приближаться по своей структуре к китайскому. Современный английский язык – самый НЕиндоевропейский по своей структуре, если, конечно, не считать армянского, у которого для такого несходства с остальными индоевропейскими языками имеются очень уважительные причины.

Английский язык лишился большинства падежных и прочих окончаний, слова в нём упростились и многие умещаются лишь в рамках одного-единственного слога – как в китайском языке. Из-за этого возникло громадное количество фонетических совпадений, которых прежде не было: write – right, eye – I, no – know, main – mane. Омонимия всегда была позорным явлением любого языка. Не случайно у древних индоевропейцев она была вообще под запретом – ни единой омонимичной пары не было в раннеиндоевропейском языке, описанном Николаем Дмитриевичем Андреевым (1920-1997)! В современном русском языке, слов типа лук (оружие) и лук (овощ), ключ (инструмент) и ключ (родник) – очень мало. Русские, как и большинство других индоевропейцев, не любят омонимов. А англичане к ним относятся совершенно спокойно. Так же, как и китайцы, где это явление (что правда, то правда) развито во много раз сильнее, чем у англичан.

Многие грамматические формы, которые были в древнеанглийском языке, ныне исчезли бесследно. Фактически англичане учинили полный разгром всего того, что получили в дар от своих великих индоевропейских предков. И целью этого избиения было торжество рационализма. В этом смысле они пока ещё не сравнялись с китайским языком, но то, что движение идёт именно в эту сторону, это несомненно.

Хемингуэй, по простоте душевной, попытался вернуть в английский язык утраченные падежные и глагольные окончания. В своём романе «По ком звонит колокол» он всё это решил возродить усилием своей воли, да ещё и стал употреблять давно забытое английское местоимение thou со значением «ты». Стоит ли говорить, что его инициативу никто не поддержал!

Англичане любят утверждать, что они прямые наследники Древнеримской Цивилизации. О том, почему это ложь, я скажу лишь с точки зрения лингвистики. В английском очень много слов латинского происхождения. Но то, как они произносятся по-английски, невозможно объяснить избыточным рационализмом. Это просто глумление над Великим Латинским языком. В самом деле, английское слово nation и латинское natio пишутся очень похоже. Но как они произносятся? В английском варианте от латинского слова остаётся лишь самый первый согласный, а всё остальное пропадает и заменяется чем-то другим, ничего общего не имеющим с латынью. Точно так же: английское слово future и латинское слово futurum.

Примеры можно было бы и продолжить. Англичане имеют в своём языке слова, о которых заявляется, что они латинские или греческие, но те таковыми на самом деле не являются. Это какие-то новые слова, какого-то другого звучания. Неспособность англичан сколько-нибудь уважительно отнестись к словам иностранного происхождения очень сближает этот народ с китайским. Причём китайцы проявляют при этом намного больше порядочности. Они изображают иностранное слово своими иероглифами и произносят его как могут. При этом китайцы не навязываются в родственники и идейные наследники этим иностранцам, как бы говоря при этом: а мы и сами по себе чего-то стоим и без всяких родственников.

Кстати, по поводу иероглифов: писать латинские буквы, которые не читаются совсем или вместо них читается что-то совсем другое, это означает – просто рисовать. Иероглиф рисуется, а кто-то другой смотрит на него и затем вспоминает, что должно иметься в виду под этим узором. Иероглиф не содержит в себе никаких фонетических признаков, он только напоминает одним своим видом о том, что хотел высказать человек, нарисовавший этот условный знак. По этой причине одни и те же иероглифы с одним и тем же значением встречаются в трёх совершенно разных и не родственных друг другу языках – в китайском, японском и корейском. Китаец, японец или кореец смотрят на этот рисунок, вспоминают, что он означает и, таким образом, получают одну и ту же информацию, притом, что в каждом из этих языков это слово произносится совершенно по-разному.

То же самое и в английском языке: рисуются буквы таким образом, что они напоминают какие-то слова из других языков. Эти слова понятны немцу, французу, итальянцу, но они произносятся совершенно по-другому, потому что для англичанина буквы не очень-то и нужны. Ему нужен лишь правильный рисунок. Если буквы будут складываться в слово «Манчестер», но будет принято считать, что это на самом деле написано «Ливерпуль», англичанин спокойно прочтёт: «Ливерпуль»! Фактически англичане низводят буквенную письменность до иероглифической, опять же уподобляясь китайцам, а не древним римлянам и грекам, которые писали так, как слышали!

Вот я пытаюсь представить себе, что я англичанин, пишущий слово «knew». Что я при этом должен испытывать? Вот я написал букву «k», которая не произносится в этом слове совсем. Зачем я это сделал? Есть разумное объяснение: чтобы не перепутать это слово с другим, а именно «new»; пусть эти два слова – knew и new – хоть на бумаге различаются, если уж в жизни они стали звучать одинаково. Затем я с чистою совестью пишу букву «n» – единственную, которая на самом деле звучит в этом слове. Затем я пишу гласную букву «e», вместо согласной буквы «j», которая здесь на самом деле звучит. Затем я пишу согласную букву «w», хотя мне нужно было бы изобразить долгий гласный «u». И, наконец, я написал это слово полностью. Нарисовал иероглиф, вместо памятника буквенной письменности. Зачем я это сделал? Что я этим доказал? То, что я дорожу памятью предков, которые это слово писали так, как я его сейчас изобразил? Но ведь я его на самом деле так не произношу и, стало быть, не сохранил достояния предков…

Если даже допустить в этом ритуале какую-то мистическую составляющую, то и тогда это какое-то очень формальное объяснение в любви и преданности в адрес пращуров. Формальное и неискреннее. Лживое даже. Оно делается в расчёте на то, что духи предков, наблюдающие за нынешними поколениями из своего далека, ни черта не понимают, и этих предков можно обмануть…

И тогда возникает подозрение: может быть, англичане так же точно общаются и с Богом – говорят ему одно, а делают что-то другое? В расчёте на то, что Бог ничего не соображает и его можно обдурить.

Ситуация, когда пишется одно, а говорится совсем другое, – это самый настоящий обман. Это абсолютно безнравственно! Такие люди способны провозгласить одно, а сделать что-то совсем другое; они напишут закон или конституцию, а потом сами же не будут их выполнять. Обман, жульничество – часть менталитета этих людей.

Есть у них сходство и с японцами, но уже не лингвистическое.

Во-первых, и японцы, и англичане – островные народы, что дало им необыкновенные преимущества по сравнению с народами континентальными.

А во-вторых, и японцы, и англичане пришли на свои острова, когда те уже были заселены. Великобритания – кельтами, а Японский архипелаг – айнами. Про то, как англичане обошлись и продолжают обращаться с кельтами, я уже говорил. А вот про айнов – это особая тема.

Откуда пришли японцы на эти острова, точно неизвестно, что бы там ни говорили. Есть мнение, что вначале это было не одно племя, а два разных (одно – сибирское, а другое – какое-то тропическое), которые слились воедино и образовали новую народность. В любом случае установить родство японского языка какому-либо другому языку на Земле – пока ещё не удалось. У японского языка нет ничего общего ни с китайским, ни с корейским. Это какой-то совершено особый язык.

Айны, которые жили на архипелаге до прихода японцев, – тоже особого происхождения. Если о японцах можно хотя бы точно сказать, что они монголоиды, то об айнах нельзя сказать в этом смысле совсем ничего. Их расовая принадлежность, так же, как и язык – тайна, покрытая мраком.
Поначалу воинственные айны яростно сопротивлялись пришельцам, и японцы лишь с большим трудом продвигались с юга на север. Но позже это сопротивление ослабло, и айны были практически полностью уничтожены.

Главный нравственный урок, который вынесли японцы из зверского истребления коренных жителей своего архипелага: уничтожать более слабых – не стыдно. И ещё: такое можно повторять и впредь с другими народами. При первом же столкновении с русскими, прорвавшимися за многие тысячи километров от своего основного места обитания, малоподвижные японцы сделали для себя вывод: это всего лишь разновидность айнов, которую можно будет вырезать так же беспощадно и безнаказанно, как и морально сломленных аборигенов Японского архипелага. Основанием для такого сравнения были некоторые расовые особенности русских, у которых так же, как и у айнов, растут на лице бороды и усы, столь не свойственные монголоидам. О том, как дальше развивались отношения русских и японцев, я рассказывать не буду, потому что моя тема – англичане. И тут-то и уместно провести параллель между отношением японцев к айнам, и отношением англичан к кельтам.

Итак, англичане, за время своего пребывания на острове, получили ценный нравственный урок: истреблять более слабых – нужно и можно. И это – не стыдно. И с этим знанием они двинулись на просторы Земного шара, когда развитие кораблестроения и прочей техники позволило им это сделать.

О том, как расширялась Британская империя и кто в неё вошёл, я рассказывать тоже не собираюсь. Все и так это знают. Но лишь немногие знают, что лишь однажды англичане встретили на покоряемой земле необычно сильное сопротивление, которое повергло их в изумление. Кто-то скажет, что это были китайцы или афганцы, но я – не о них. Когда большие народы или народы, имеющие географические преимущества, оказывают сопротивление пришельцам, – это не так интересно. Гораздо интереснее, когда оказывают сопротивление те, у кого, казалось бы, нет никаких шансов на победу.

Таким народом оказались новозеландские полинезийцы, которых принято называть словом «маори». Некоторые полинезийцы имеют очень заметные европеоидные черты, которые достались им неизвестно где и, видимо, в глубокой древности. В их языках есть много слов древнеиндоевропейского происхождения, но совершенно очевидно, что это – не индоевропейцы. Европейские мореплаватели, когда увидели первых полинезийцев, с изумлением отмечали, что у многих были голубые глаза и рыжие волосы. То же самое касается и людей племени маори. Чисто внешне они выглядели, как европейцы, расписанные экзотическими татуировками.

И эти дикари оказались вдруг неожиданно достойными и благородными противниками. Когда англичане выдерживали в своих фортах осаду со стороны маори, то они с удивлением отмечали, что осаждающие подбрасывали им по ночам немного пищи. В представлениях маори о нравственности считалось невозможным морить кого-то голодом. Что, конечно же, казалось удивительным для англичан, которые успешно применяли массовый искусственный голод как оружие против ирландцев, да и других народов – тоже.

Но – продолжим! Австралийские аборигены не смогли оказать сопротивления и были почти полностью истреблены. Американские же индейцы сопротивлялись, как могли. Но и с ними было покончено, когда стало ясно, что от них – нет никакой пользы. По какой-то неведомой причине американские индейцы совершенно не способны к рабскому труду. В рабстве они просто умирают, но работать в цепях не хотят и не могут. Таково их свойство.

Попутно оказалось, что негры, живущие в Африке, вполне способны работать в цепях. Тогда-то негров из Африки и перевезли на Американский континент, а индейцев перебили за ненадобностью.

Главное в этой истории вот что: действовали англичане на основании уникального для европейцев опыта, приобретённого у себя на своём острове под названием Великобритания. Если можно безнаказанно уничтожать и порабощать кельтов – то можно то же самое делать и с другими народами, независимо от цвета кожи. С неграми у них потом как-то всё утряслось, с индейцами – более-менее тоже. Но опыт-то остался. И даже пополнился.

И вот уже абсолютно белые люди – буры (или африканеры), проживающие на Юге Африки, рассматриваются англичанами всего лишь как вариант кельтов, негров, индейцев или австралийских аборигенов. Причём так: буры – это люди более белые, чем сами англичане. Они все сплошь голубоглазые блондины в отличие от англичан, среди которых часто встречаются и черноволосые. Как англичане зверствовали с бурами – это все знают. Они натравливали на них местных негров и в союзе с ними истребляли своих собратьев по Европейской цивилизации.

Про Югославию – всем, у кого есть совесть, уже всё давно понятно. «Мы не знаем и знать не хотим, где находится эта страна и что она такого плохого нам сделала, но бомбить её надо» – вот девиз рядового американского ублюдка.

Про нежнейшую любовь англосаксов к чеченским террористам и другим мусульманским фанатикам – тоже всем давно известно… Всё-таки англосаксы – очень умные люди, но почему они так удивляются, когда кто-то сокрушает самолётами их небоскрёбы или взрывает что-то в центре Лондона? Этакая наивность: делать гадости другим – это только мы имеем право, а кто же дал право делать гадости нам? Ведь мы – самые лучшие и самые правильные!

Подавляющее большинство современных американцев совершенно искренне думают, что их образ жизни единственно верный и что все те, кто живёт иначе, – ошибаются. А раз ошибаются, то их можно и научить. Для их же пользы.

Особую склонность англосаксы всегда имели к заговорам, умышленной дезинформации, подстрекательствам, убийствам из-за угла и всевозможным формам предательства. Я имею в виду не отдельных личностей, а государственную политику Англии и США. Это очень древний обычай, и он рассматривается англосаксами как нечто священное, как часть драгоценного англосаксонского менталитета. На это указывал ещё Джонатан Свифт: если ты хочешь выиграть дело в суде, то ты должен как-нибудь намекнуть судье, что ты жулик и негодяй, а твой противник – честный человек, и тогда судья непременно будет на твоей стороне.

Перечислять, кого и как предали, кого с кем искусственно стравили или кого подставили англосаксы – это не моя задача. Да и тема – слишком уж грандиозная для отдельной статьи. Турки, Крым, писатель Грибоедов, Пёрл Харбор, выдача на смерть наших казаков в Югославии после Второй Мировой войны, завещание Аллена Даллеса грядущим американским потомкам, убийство президента Кеннеди, тайная помощь мусульманским фанатикам – всего не перечислишь.

Со своими неграми они поступили так: привезли из Африки в цепях, построили на их труде своё благополучие, а затем освободили. И теперь, когда у белых и чёрных американцев возникает некая взаимная неловкость по поводу того, кто кому и чем обязан, американские англосаксы в очередной раз проявляют подлейшие черты своего характера. Они заставляют расплачиваться за свои грехи всех белых людей Земли. Любовь к неграм, заискивание перед ними, непременное совместное проживание с ними, обязательное совместное обучение детей – белых и чёрных, а затем и непременное расовое смешение белых с чёрными – это непременное условие не только для всех белых американцев, но и вообще для всех белых всего Земного Шара. За них это уже давно решено всё теми же англосаксами и без ведома самих белых людей.

К примеру, русский человек, предки которого никогда не пользовались трудом чёрных рабов – ему-то за что испытывать чувство неловкости перед неграми? Ему-то за что расплачиваться? Но чувство ответственности навязывают и ему с помощью подкупленных средств массовой информации.

Почему перед дворцом шведского короля в составе почётного караула можно среди белобрысых шведских парней увидеть и негра в шведской форме? Да потому что таков приказ из-за океана, и шведский король не посмеет его не выполнить. Все белые люди обязаны выражать свою любовь к неграм…

Подставляют и предают они не только чужих, но и своих же. Знаменитый Скотт (что в переводе означает – шотландец!) со своею командой погиб при штурме Южного полюса не потому, что был трусом или ему не хватало умения, а потому, что его подставили. Маленькая Норвегия нашла средства для подготовки экспедиции своего Амундсена, а могущественная Британская империя, у которой не в почёте настоящие красивые подвиги, – не нашла. Результат: Южного полюса достиг первым Амундсен, он и вернулся живым-здоровым домой. Скотт достиг Южного полюса вторым и вскоре после этого погиб из-за того, что его экспедиция была плохо профинансирована. И что же? Англичане заявляют после этого, что именно они первыми открыли Южный полюс, и английские школьники читают в своих учебниках именно эту информацию!

Не герой, а подлец в почёте у англосаксов. Пока они понимали, что Скотт – героическая личность, они ему вредили как могли, а как только Скотт погиб и выяснилось, что из его смерти можно извлечь выгоду, они превращают его в подлеца и самозванца, хотя, конечно, он не виноват ни в чём.

Любимым занятием англосаксов является приписывание себе научных и технических изобретений, которые были сделаны раньше у других народов – более талантливых, чем они. Это же касается военных, политических и культурных подвигов. Приписывать себе чужое и совершенно искренне верить в то, что краденая слава – их собственная, это неотъемлемая часть англосаксонского менталитета.

Именно это самое мы наблюдаем и с оценкой результатов Второй Мировой войны. Официальная версия англосаксов: это только они в ней сражались, и честь победы принадлежит именно им одним. Совершать настоящие подвиги англосаксы не любят, им гораздо легче сфальсифицировать историю. Это ведь и в самом деле – намного проще. Рассуждение типичных торгашей и мошенников.

Когда англосаксам станет выгодным противопоставить себя чеченцам, то у них непременно появятся фильмы, в которых героические псковские десантники отбиваются от в десятки раз превосходящих их чеченских бандитов. И почти все погибают. Но среди этих героев непременно будет американский негр, возглавляющий всех и несколько подчинённых ему американцев, один из которых непременно будет евреем, а другой гомосексуалистом. Точно так же они расскажут и про героическую оборону горы Ослиное Ухо: американские негры с подчинёнными им белыми получали умные приказы из Вашингтона, а русские под их руководством сражались.

Поразительно, но многие виды искусства никогда не давались англосаксам. Среди них не было ни единого композитора уровня Бетховена или Чайковского, ни единого художника уровня Дюрера, Рембрандта или Боттичелли. Ничего отдалённо похожего на Достоевского, Тургенева или Толстого у них тоже никогда не было. Хотя среди писателей у них и были очень большие таланты – правда, весьма и весьма специфические, что связано с особенностями английского языка, мало приспособленного для художественной речи. Характерно, что многие из великих американских писателей влачили при жизни самое нищенское существование и умерли в полном забвении. Если бы американцам со стороны не подсказали, что Эдгар По, Герман Мелвилл, О’Генри или, допустим, Джек Лондон – это большие люди, то они бы сами до этого никогда не додумались.

С другой стороны, англичанин Диккенс – производитель массовой литературы для усреднённого потребителя и та мадам, которая целыми томами пишет про Гарри Поттера – это то самое, что у англосаксов пользуется бешеным успехом и очень хорошо оплачивается ещё при жизни авторов.

Характерно, что многие из знаменитых английских деятелей литературы имели шотландские (кельтские!) корни. И всё же это не умаляет талантов и самого английского народа. Время от времени этот народ порождает великих людей – особенно в тех областях, где дело касается науки и техники: осмеянный англичанами при жизни и даже после смерти гениальный лингвист 18-го века Монбоддо; Фенимор Купер, проклинаемый при жизни за антиамериканизм; Чарльз Дарвин (тоже осмеянный!); Герберт Уэллс, Эрнст Резерфорд и многие другие – это украшение англосаксонской нации.

Особо хочется отметить знаменитых путешественников: Слокама, Фосетта, того же Скотта, Чичестера и это только за последние лет сто! А сколько их было ещё раньше?

Среди англосаксов встречаются честные журналисты, неподкупные полицейские и судьи и настоящие мыслители общеевропейского уровня. Я надеюсь, эти люди ещё скажут своё слово.

Поразительно то, с каким упорством англосаксонские мужчины стремятся жениться на русских женщинах. Этому можно дать такое объяснение: проклятые торгаши – хотят купить хороший товар, вот и всё. Охотно допускаю, что отчасти это правда. Но этому явлению можно дать и совершенно другое объяснение: англосаксы чувствуют, что им чего-то не хватает, и таким способом хотят улучшить свою породу. Почему-то же есть англичане, которые с уважением относятся к России, или переходят в православие, или переезжают на жительство в русскую глубинку. Ещё и Лесков писал об одном таком… Никого не удивляет, когда таким образом ведут себя немцы, когда француз основывает русский балет, а датчанин пишет русскому народу толковый словарь его языка, но когда высокомерные англичане доброжелательно и с интересом относятся к чему-то русскому – это что-то невероятное!.. Значит, не все они одинаковы.

В заключении хочется рассказать о расовом типе современных англосаксов. Конечно, среди англичан, англо-канадцев, англо-американцев, англо-австралийцев и англо-новозеландцев встречаются разные типы – практически все те же самые, что и во всей остальной Европе. Англосаксы могут быть динарцами, альпийцами, фальцами, нордическими и восточнобалтийцами. Они могут быть брюнетами, блондинами и рыжими. И всё же один признак является очень типичным для большинства англосаксов. Это ощутимо заметная примесь средиземноморской расы. В остальной Европе этот расовый тип является обычным для испанцев, португальцев, южных итальянцев и некоторых других южных народов. А также для европейских евреев, которые получили очень сильную испанскую примесь за время своего известного пребывания в этой стране. Но во всех этих случаях – это, как правило, низкорослые брюнеты со специфическими чертами лица. У англосаксов же это – высокие брюнеты и блондины со всеми переходами между ними, но с этими же самыми чертами в лице. Это и есть результат смешения средиземноморского расового типа с нордическим. Такого варианта практически нет нигде больше во всей Европе.

Узкие продолговатые лица, не расширяющиеся кверху, как это бывает у большинства остальных европейцев. И такие же точно затылки – очень узкие и высокие. Именно такую характерную форму имеют бритые затылки американских солдат, по которым их можно безошибочно распознать. Они-то сейчас, к сожалению, и становятся символом англосаксонского владычества во всём мире.

О государственном строительстве «русского» типа, как строительстве многонационального общества в противовес госстроительству колониального («западного») типа.

Взято из статьи Е.А.Федорова — Процесс избыточной миграции в России 12.10.2016 (http://eafedorov.ru/node3041.html)

Сам по себе исторический лозунг «Россия — для русских» — это отличный лозунг. Другое дело, что нельзя мешать понятие «русский» с понятием «славянин». Русский – это человек любой национальности, который в своей жизни опирается на русскую культуру и который любит Россию. Вот два основных фактора, которые определяют понятие «русский».

Это понятие отвечает целям и методам русского типа государственного строительства как строительства многонационального общества. У нас изначально была именно многонациональная русская государственность. И если мы восстанавливаем русский тип госстроительства, который был порушен в 1991 году оккупантами, то восстанавливаем и его принципиальное отличие от англо-саксонского варианта. А этот вариант предусматривает колониальное строительство, при котором каждый житель колонии, понимая свою ущербность, стремится жить в метрополии.

Русский же тип защитно-оборонительного госстроительства никогда не был колониальным и всегда предусматривал создание государства-убежища для самых разных народов. Это когда государство обеспечивает всем одинаковые возможности жизнеустройства. Это означает, что жители окраин в большинстве своем не стремятся в центральные части России, потому что они и на окраинах имеют такие же возможности, как и люди, живущие в центре. Если граждане имеют те же условия для жизни где-нибудь в Тамбове, на своей Родине, зачем им ехать в Москву?

Так вот, восстановление русского типа госстроительства будет означать естественное прекращение процесса избыточной миграции. Соответственно, будет сходить «на нет» и справедливо раздражающий многих людей фактор появления чужой, непривычной им культуры в среде их традиционного обитания.

А чтобы вернуться вот к этому исконно присущему нам типу госстроительства, нам нужно восстановить свой суверенитет и жить по своему, российскому уставу, а не по американскому. Добившись тем самым равенства граждан в возможностях жизнеустройства, мы автоматически прекратим миграцию. Это мы уже наблюдали и в Советском Союзе, где практически не было миграции из периферии в центр, и в царской России, где в центр стремились только отдельные представители отдельных категорий населения.

Я сам в советские годы одно время жил в Ташкенте, столице Узбекистана, где ощущал себя абсолютно комфортно и где жили тогда люди узбекской национальности русского типа.

Эти понятия, в своей совокупнос­ти показывающие спектр возможных политических направлений и имею­щие определённое значение и в политической мысли.

Адекватное выявление существую­щих разногласий между политическими направлениями затрудняется тем,что в политической жизни "правые" и "левые" нередко меняются местами.

Термины "правые" и "левые" появились в послереволюционном (1789г.) французском парламенте, в котором возникли три направления, выбравшие (что получилось случайно) свой порядок рассаживания по местам: в правом крыле расположились фельяны - депутаты, желавшие сохранить монархический строй и регулировать его с помощью Конституции; в центре сидели жирондисты - колеблю­щиеся республиканцы; на левом крыле устроились якобинцы - сторон­ники радикальных революционных действий, стремящиеся к фундамен­тальным переменам.

Таким образом, произошло первоначальное разделение на "правых" и "левых" в политике: правые - это те,кто желает сохранить сущест­вующее положение, "статус-кво"; левые - те, кто выступает за не­обходимость перемен, преобразование общественного строя. Синони­мами "правых" стали понятия консерватор и реакционер, а "левых" - радикалы и прогрессисты.

По мере развертывания практической деятельности правых и левых ста­ли вырисовываться контуры различных трактовок социально-экономи­ческих и политических проблем. Они предложили свою трактовку человека как суверенной личности, которой нельзя навязывать со стороны те или иные прави­ла. Правые требовали безопасности для человека и собственности, а также законности. Правые придерживались либеральной экономической теории, что означало ограничение роли государства как в политической жизни,так и в экономической, поскольку вмешательство государства разру­шает экономику и лишает свободы.

Левые сделали акцент на принципе экономического эгалитаризма (равенства). Требования равенства сопровождались попытками обеспе­чить его при помощи государства.

В европейской традиции принято считать, что "правые" подчёр­кивают приоритет личности, а "левые" -приоритет общества и госу­дарства. Однако, такое понимание "правого" и "левого" долго не принималось в русской общественно-политической мысли. Об этом эмоционально писал русский философ С.А.Франк в своей статье "По ту сторону "правого" и "левого", написанную в 1930 году, за пре­делами Родины. До 1917 года для всякого политически грамотного человека "правые" означало "реакцию, угнетение народа,аркчеевщи­ну, подавление свободы мысли и слова; левые - освободительное движение, освященное именами декабристов, Белинского, Герцена. "Левые" - это сочувствие всем "униженным и оскорблённым" и т. д. Однако, по мнению Франка, после октябрьского переворота произошло переворачивание понятий. "Левое" стало синонимом произвола, деспотизма, унижения человека; правое - символом стремления к дос­тойному человеческому существованию..."

Подобное переворачивание привело к неопределённости в использо­вании данных понятий. Интересно, что ситуация повторилась на ру­беже 80-90-х гг. ХХ в. в России.

Причины терминологической путаницы тот же Франк объясняет следующим образом. При господствующем политическом порядке (до 1917 г.) было привычным рассматривать "правых", находящихся у власти,охраняющий существующий порядок. И "левых", стремящихся к перевороту, к установлению нового"справедливого" общества. "Но когда этот переворот, - пишет Франк, - уже совершился, когда гос­подство принадлежит "левым", то роли, очевидно, меняются: "левые" становятся охранителями существующего - а при длительности установившегося порядка даже приверженцами - старого и "традиционно­го", тогда как"правые" при этих условиях вынуждены взять на себя роль реформаторов и даже революционеров".

Процесс становления в России гражданского общества, правового госу­дарства будет воспроизводить соответствующую политическую систе­му, в которой политическая шкала будет отражать традиционное для западных стран деление на "правых" и "левых" в политике.

Двухсотлетняя история политической шкалы Европы претерпела немало изменений. Сегодняшние консерваторы мало напо­минают прежних "правых", также как радикалы уже не представляют потомков якобинцев. Радикальные политические силы были оттеснен с левого фланга в центр в конце ХIХ века, когда слева расположились социал-демократы.

Политические направления универсальны, в каком бы государс­тве они ни наблюдались; они разнятся лишь по названиям и стоящими за ними силами. Деление на "правых" и "левых" в политике, видимо, долго не потеряет своей актуальности и будет существовать, по крайней мере, до тех пор, пока будет функционировать государство, т.е. будет существовать перераспределительный механизм в обществе.